Неточные совпадения
Итак, из
храма в храм, из музея
в музей — время
проходило неприметно.
В эту минуту Алеша как раз
проходил мимо него, как бы поспешая куда-то, но не
в сторону
храма.
Храм этот был освещен лампами
в этрурийских высоких канделябрах, дневной свет скудно падал
в него из второго
храма,
проходя сквозь прозрачный образ рождества.
Отец задумывался. «Словно вихрем все унесло! — мелькало у него
в голове. — Спят дорогие покойники на погосте под сению
храма, ими воздвигнутого, даже памятников настоящих над могилами их не поставлено.
Пройдет еще годков десять — и те крохотненькие пирамидки из кирпича, которые с самого начала были наскоро сложены, разрушатся сами собой. Только Спас Милостивый и будет охранять обнаженные могильные насыпи».
Она любила великолепие и пышность
в храме Божием; знала наизусть весь церковный круг, сама певала со своими певчими, стоя у клироса; иногда подолгу не
ходила в церковь, даже большие праздники пропускала, а иногда заставляла служить обедни часто.
— Зачем же вы не посещаете вашего
храма, а
ходите в моленную, которая должна быть запечатана?
Видит она: впереде у ней Иерусалим-град стоит; стоит град за морями синиими, за туманами великиими, за лесами дремучиими, за горами высокиими. И первая гора — Арарат-гора, а вторая гора — Фавор-гора, а третья-то гора — место лобное… А за ними стоит Иерусалим-град велик-пригож; много
в нем всякого богачества, много настроено
храмов божиих,
храмов божиих християнскиих; турка
пройдет — крест сотворит, кизилбаш
пройдет —
храму кланяется.
— Получил-с; отец игумен сказали, что это все оттого мне представилось, что я
в церковь мало
хожу, и благословили, чтобы я, убравшись с лошадьми, всегда напереди у решетки для возжигания свеч стоял, а они тут, эти пакостные бесенята, еще лучше со мною подстроили и окончательно подвели. На самого на Мокрого Спаса, на всенощной, во время благословения хлебов, как надо по чину, отец игумен и иеромонах стоят посреди
храма, а одна богомолочка старенькая подает мне свечечку и говорит...
Воспользовавшись тем, что по вечерам Адонирам
ходил осматривать
в храме работы, первый из них, Мафусаил, остановил его у южных ворот и стал требовать от него, чтобы он открыл ему слово мастеров; но Адонирам отказал ему
в том и получил за то от Мафусаила удар молотком; потом то же повторилось с Адонирамом у северных ворот, где Фанор ударил его киркой.
Если бы старый протопоп это знал, то такая роль для него была бы самым большим оскорблением, но он, разумеется, и на мысль не набредал о том, чтό для него готовится, и разъезжал себе на своих бурках из села
в село, от
храма к
храму;
проходил многие версты по лесам; отдыхал
в лугах и на рубежах нив и укреплялся духом
в лоне матери-природы.
И беззвучно смеялся, обнажая пару жёлтых клыков. Ему минуло шестьдесят лет, но года три тому назад он перестал
ходить в церковь, и когда однажды
в трактире «Лиссабон» Ревякин спросил его, почему он не
ходит в божий
храм, — старик ответил...
Сходил бы, наконец,
в дом бывшего откупщика, а ныне железнодорожного деятеля, у которого каждодневно, с утра до ночи, жуируют упраздненные полководцы и губернаторы, посмотрел бы, как они поглощают предоставленную им гостеприимным хозяином провизию, послушал бы, как они костят современных реформаторов, но пост и на этот
храм утех наложил свою руку.
Изредка, глухо выступая по мягкому ковру,
проходят ливрейные лакеи; громадные их икры, облеченные
в тесные шелковые чулки, безмолвно вздрагивают при каждом шаге; почтительное трепетание дюжих мышц только усугубляет общее впечатление благолепия, благонамеренности, благоговения… Это
храм! это
храм!
— Человеки эти, которые нам интересны, — говорил он слащаво и самодовольно, — все имеют одинаковые привычки —
в бога не веруют,
в храмы не
ходят, одеваются плохо, но
в обращении вежливы.
Звонили к вечерни; монахи и служки
ходили взад и вперед по каменным плитам, ведущим от кельи архимандрита
в храм; длинные, черные мантии с шорохом обметали пыль вслед за ними; и они толкали богомольцев с таким важным видом, как будто бы это была их главная должность.
На рассвете мы с ним легли спать. Костя
в сон, как
в речку, нырнул, а я
в мыслях моих
хожу, как нищий татарин вокруг церкви зимой. На улице — вьюжно и холодно, а во
храм войти — Магомет не велит.
В одну ночь брат художник тихонько пустился по следам его и открыл, что наш велемудрый философ"открыл путь ко
храму радостей и там приносит жертвы различным божествам" — это так говорится ученым языком, а просто сказать, что он еженощно
ходил на вечерницы и веселился там до света, не делая участниками
в радостях учеников своих, из коих Петруся, как необыкновенного ума, во многом мог бы войти с ним
в соперничество.
Сидя на краю обрыва, Николай и Ольга видели, как заходило солнце, как небо, золотое и багровое, отражалось
в реке,
в окнах
храма и во всем воздухе, нежном, покойном, невыразимо чистом, какого никогда не бывает
в Москве. А когда солнце село, с блеяньем и ревом
прошло стадо, прилетели с той стороны гуси, — и все смолкло, тихий свет погас
в воздухе, и стала быстро надвигаться вечерняя темнота.
— Было время, и вы помните его, — продолжала Марфа, — когда мать ваша жила единственно для супруга и семейства
в тишине дома своего, боялась шума народного и только
в храмы священные
ходила по стогнам, не знала ни вольности, ни рабства, не знала, повинуясь сладкому закону любви, что есть другие законы
в свете, от которых зависит счастие и бедствие людей.
По субботам он
ходил в баню, а по воскресениям молился усердно и вежливо, то есть прямо от своего лица ни о чем просить не дерзал, а искал посредства просиявших угодников; но и тем не докучал с пустыми руками, а приносил во
храм дары и жертвы: пелены, ризы, свечи и курения.
Грешить бесстыдно, непробудно,
Счёт потерять ночам и дням,
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой
в божий
храм.
Входная дверь
в храм истины и блага низкая. Войдут
в храм только те, которые пригнутся. И хорошо тем, кто
пройдет в дверь.
В храме же великий простор и свобода, и люди там все любят друг друга, помогают друг другу и не знают горя.
Старая гвардия бойко
ходила, громко говорила, весело cмеялась и держала себя по-домашнему, «своими людьми», с видимою независимостью; новички же, тщательно застегнутые на все пуговицы, отличались несмелостью движений и взглядов, и
в выражении лица всецело еще носили робкое и почти идеальное благоговение ко «
храму науки».
— Да; вот как поляки, например, те тоже так рассуждают, — сказал Свитка. — Их тоже
в Польше уж как ведь мучают! И казнят, и огнем жгут, и
в Сибирь
ссылают тысячами, а они все терпели и терпят… Только собираются всем народом
в церковь Богу молиться за свое горе, чтобы Бог избавил их, а
в них тут,
в самом же
храме Божьем, из ружья стреляют, штыками колют… и женщин, и малых детей, всех без разбору!
Эти уже не
ходили на Пасху
в приходский
храм, а приезжали
в «свою министерскую церковь», где их с предупредительностию провожал дежурный чиновник и подавал унесенное из канцелярии мужнино кресло; дьякон подкаждал им грациозным движением щегольски рокочущего кадила с стираксой, а батюшка говорил: «цветите и благоухайте!»
Построили дом, вместимостью не меньше
храма, покрыли его железом; даже загородили проходившую тут проезжую дорожку, чтобы ни конный, ни пеший не мешали делать что нужно, и вот что придумали: завести
в этой русской школе такого учителя, чтобы он за одну учительскую плату был тоже церковным сторожем, а кстати также был бы летом звонарем, подметал бы церковь и
ходил у дьякона, у батюшек и у старосты на посылках…
Карнеев молча
прошел в переднюю, надел шубу и вышел на улицу. Он был ошеломлен обрушившимся над ним несчастием и шел сам не зная куда. На дворе была метель. Резкий ветер дул ему прямо
в лицо, глаза залепляло снегом, а он все шел без цели, без размышления. Вдруг он очутился у ворот, над которыми висела икона и перед ней горела лампада. Он поднял глаза. Перед им были высокие каменные стены, из-за которых возвышались куполы
храма.
Он действительно прямо из своих покоев
прошел в церковь внутренним ходом, надев простое монашеское платье. Увидев, что чернь стремится
в храм, Амвросий приобщился святых тайн и затем спрятался на хорах церкви. Бунтовщики кинулись
в алтарь и стали всюду искать свою жертву.
Княжна Александра Яковлевна имела более, чем княжна Варвара, оснований полагать, что все сказанное Капочкой
в притворе
храма Донского монастыря сущая правда. Эти мысли
в различных вариациях затемняли голову княжны.
Прошло уже несколько часов.
Но не слушают бедные русские крестьяне этих обольстительных речей и по-прежнему
ходят они за десятки верст
в свои ветхие, разрушающиеся
храмы и хоронят прах своих кровных
в глуши лесов.
Может статься,
в это самое время Антон вспомнил душистый воздух Италии, тамошние дворцы и
храмы под куполом роскошного неба, высокие пирамиды тополей и виноградные лозы своего отечества; может статься, он вспомнил слова Фиоравенти: «
Пройдя через эти ворота, назад не возвращаются»; вспомнил слезы матери — и грустно поникнул головой.
Он на четвертом курсе. Одна из первых лекций
в начале учебного года. Каждый год
в это время появляются
в университете новые лица — еще совсем юноши, робко, нетвердою походкою вступающие под своды
храма наук. Как бы чем-то испуганные, чего-то конфузясь, с тетрадками
в руках, сторонясь других,
ходят они по коридорам и залам; это первокурсники, находящиеся еще под свежим впечатлением гимназической скамьи.
В один день он сводил графиню
в католический
храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому была подведена. Немолодой, обворожительный француз положил ей на голову руки и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что-то
в роде дуновения свежего ветра, которое
сошло ей
в душу. Ей объяснили, что это была la grâce. [благодать.]
«Колы ж я туды вийду (то есть
в храм)… Гόсподы мылостывый!.. Жинόк (баб) трόха не з десять стоят рбком, попидтыкованных, и мыют
в церкви пидлогу (полы), а чоловиков (мужчин) мабут з чотыри — хто з виныком, а кто з крылом птычым,
ходят меж жинками, да все штурхають да обмитають то порох (пыль), то паутыну… Побачивши таке безладье, я подумав соби, гришный: ну що як владыка до нас рум (сейчас нагрянет) и застане
в циркви нас с пидтыкаными жинками?.. От-то реготу (хохоту) богацко буде!..
По ступенькам поднялся Вадим Петрович,
в бекеше,
в котиковой шапке, довольно легкою походкой, изредка опираясь о палку. Он из дому
прошел пешком до Кремля, спустился Тайницкими воротами и набережной направился к
храму Спасителя.
— Безумец, жалкий маляр, несчастный школьник, влюбленный
в краски! Перед тобой
проходят люди, а ты только и видишь, что лягушечьи глаза — как повернулся твой язык, чтобы сказать это? О, если бы хоть раз ты заглянул
в человеческую душу! Какие сокровища нежности, любви, кроткой веры, святого смирения открыл бы ты там. И тебе, дерзкому, показалось бы, что ты вошел
в храм — светлый, сияющий огнями
храм. Но не мечите бисера перед свиньями, — сказано про таких, как ты.